Выглядит он так, будто проиграл битву. Это чертовски пугает.

— Миллер?

Он на некоторое время сосредотачивается на стакане, прежде чем измученные голубые глаза, наконец, встречаются с моим взглядом.

— Парень из супермаркета. Это был Чарли.

— Аморальный ублюдок, — говорю я, охотно демонстрируя понимание.

Он именно такой, к сожалению, каким я себе его представляла. И это несмотря на то, что все мои знания о Чарли — рассказы Миллера. Он пугает.

— Почему он просто не может тебя отпустить? — интересуюсь я.

— Чарли забирает долг жизнью. Если он сделал тебе одолжение, отдавать придется вечность.

— Он убрал тебя с улиц годы назад! — выпаливаю я. — Ты не обязан отдавать ему долг. Он сделал тебя проституткой, Миллер! А потом повысил до Особенного! — Я чуть ли не падаю со стула от внезапно вспыхнувшего гнева. — Это неправильно!

— Эй, эй, эй.

Он быстро отбрасывает пустой стакан и хлопает ладонью по барной стойке, чтобы перевернуться в мою сторону. Он делает это с легкостью и изяществом, ноги бесшумно приземляются передо мной.

— Успокойся, — просит Миллер, обхватывая мои горящие щеки и притягивая мое лицо к своему, изучая слезящиеся глаза. — Ничто в моей жизни не было правильным, Оливия. — Раздвинув мои бедра коленями, он придвигается ближе, приподнимая мой подбородок еще выше, чтобы мы смотрели друг другу в глаза. — Я слишком облажался, моя милая. Ничто мне не поможет. Я и мой клуб — золотая жила для Чарли. Но дело не только в моей выгодности и удобстве «Айса» для его сделок. Дело во власти. Это принцип. Проявлю слабость, и враг схватит за яйца. — Он глубоко вдыхает, пока я осознаю его слова. — Я никогда не думал о том, чтобы уйти, потому что никогда не было причин, — продолжает Миллер. — Он это знает. И Чарли в курсе, что если я когда-нибудь уйду, на то будет веская причина.

Миллер вытягивает губы в тонкую линию, лениво моргает. Обычно я нахожу такие жесты успокаивающими, завораживающими. Но не сегодня. Сегодня это только усиливает тревогу, потому что медленное моргание, сопровождаемое еще одним глубоким вдохом, является попыткой собрать силы, необходимые, чтобы произнести следующие слова. Когда он приоткрывает веки, я задерживаю дыхание, собираясь с духом. Он смотрит на меня так, словно я — самое дорогое существо в его вселенной. Потому что так и есть.

— Они устранят эту вескую причину, — тихо заканчивает Миллер, будто выбивая воздух из моих легких. — Так или иначе, Чарли хочет, чтобы ты ушла из моей жизни. Я не просто так вел себя как невротик-лунатик. Я принадлежу ему, Оливия. Не тебе.

Мой бедный мозг взрывается под давлением грубого объяснения.

— Хочу, чтобы ты был моим, — бездумно произношу я.

Не размышляю, просто испытываю отчаяние. Миллер Харт недостижим. И не только из-за выстроенных стен, скрывающих его от посторонних.

— Я работаю над этим, моя прекрасная, сладкая девочка. Поверь, я работаю чертовски много ради этого. — Миллер прижимается губами к моей макушке, вдыхая мой запах, получая дозу силы. — У меня есть просьба.

Я уже знаю, о чем он попросит. Но мне нужно услышать.

— Все, что угодно.

Он поднимает меня с табурета и усаживает на высокую столешницу, словно ставит на пресловутый пьедестал. Затем протискивается между моих бедер и смотрит на меня, обхватив талию своими большими руками. Скольжу пальцами в его волнистые волосы. Провожу по ним, добираясь до затылка и массируя его.

— Никогда не переставай любить меня, Оливия Тейлор.

— Это невозможно.

Он едва заметно улыбается, утыкается лицом мне в грудь и кладет руки мне на спину, притягивая ближе, будто смешивая нас в одно целое. Смотрю на его затылок, поглаживая успокаивающе.

— Насколько ты уверена? — спрашивает он ни с того ни с сего.

Останавливаю движения рук. Собираю всю имеющуюся силу, чтобы столкнуться с очередным шокирующим откровением.

— На сто процентов, — отвечаю я просто потому что действительно уверена. Не могу, да и не должна утаивать это.

Миллер медленно отстраняется от меня и протягивает тест, наблюдая, как мои глаза мечутся между ним и коробкой.

— Этого недостаточно.

Осторожно тянусь к коробочке и беру ее.

— Иди.

Молчу, пока Миллер опускает меня на пол. Оставляю его наедине с выпивкой. Иду в дамскую комнату, готовясь мысленно. Совершаю действия бездумно. Пытаюсь отвлечься в те несколько минут ожидания результата. Тщательно мою руки. Еще я стараюсь не думать о возможной реакции Миллера. По крайней мере, сейчас он знает о возможности. Но уменьшит ли это шок? Захочет ли Миллер стать отцом? Отмахиваюсь от этих мыслей, пока они не увели меня слишком далеко. Конечно, я не жду от него радостного танца. В нашей жизни нет места праздникам.

Поворачиваю тест и смотрю в маленькое окошко. Затем выхожу из туалета, иду в главный зал клуба, где меня ожидает нервно постукивающий по столешнице Миллер. Он смотрит на меня. Лицо не выражает никаких эмоций. Не могу понять, о чем он думает. Протягиваю руку с тестом, его взгляд тут же перемещается к предмету. Миллер не сможет увидеть результат с того места, где стоит, поэтому я выдавливаю из себя единственное слово.

— Положительный.

Его внушительного размера фигура словно уменьшается, отчего у меня сводит мышцы живота. Затем он наклоняет голову, молча требуя, чтобы я подошла к нему. Делаю несколько осторожных шагов. Меня поднимают на столешницу, и Миллер двигается вперед, кладет голову мне на грудь, тут же скользя ладонями к моему заду.

— Это плохо, что я рад? — спрашивает он, вызывая у меня шок.

Если честно, я ожидала от него нервный срыв. Я так сильно сосредоточилась на собственном шоке и возможной негативной реакции Миллера, что даже не думала о том, что возможно быть счастливой из-за новостей о беременности. Я видела только очередную занозу в заднице, очередную кучу дерьма, которую надо убрать. Миллер же, с другой стороны, воспринимает эти новости совсем в другом свете.

— Я не уверена, — признаюсь громче, чем планировала.

Можем ли мы радоваться этому лучику света в конце туннеля? Свет для Миллера ярче? Мой мир стал таким же темным, как мир Миллера, и я вижу только еще больше мрака на горизонте.

— Тогда я тебе скажу. — Он поднимает голову и улыбается мне. — Все, чем ты меня благословляешь, я воспринимаю как подарок, Оливия. — Миллер гладит меня по щеке. — На твою красоту надо смотреть. — Он изучает мое лицо, кажется, целую вечность, а потом медленно опускает руку к моей груди и обводит ее широкими кругами. Мое дыхание сбивается, я выпрямляю спину. — Твоим телом нужно наслаждаться. — Он пытается сдержать улыбку и бросает на меня быстрый взгляд. — А для твоей дерзости требуется запастись терпением.

Прикусываю губу, сдерживая растущее желание и воздерживаюсь от того, чтобы сказать ему, что в конечном итоге он — источник моего нахальства.

— Уточни, — безосновательно требую я, ведь Миллер достаточно точно выразил свои мысли.

— Как пожелаешь, — без колебаний соглашается он. — Это, — целует меня в живот, напевая, — еще один подарок от тебя мне. Ты же знаешь, я яростно защищаю принадлежащее мне. — Он смотрит на меня, и я теряюсь в его глазах, сейчас таких искренних. — То, что растет внутри тебя, принадлежит мне, моя хорошая. И я уничтожу всех, кто попытается отнять его у меня.

Странный выбор слов, манера выражать свои чувства сейчас не имеет значения, потому что я свободно владею языком Миллера. Он не мог сказать лучше.

— Хочу быть идеальным папочкой, — шепчет он.

Счастье переполняет меня, но, пробиваясь сквозь блаженство, прихожу к выводу, что Миллер имел в виду Чарли. Его он уничтожит. Чарли знает обо мне. И видел меня с тестом в руках. Теперь я стала еще более серьезной причиной для ухода Миллера. Чарли устраняет настолько веские причины. А Миллер уничтожает все, что встает у него на пути. К своему ужасу, я в курсе, что он вполне способен на это.

Чарли ждет смертный приговор.

Громкий стук заставляет меня обернуться и повернуть голову в сторону входа в клуб.